Не хочется опережать события, но есть все основания полагать, что жители и гости белорусской столицы в скором времени станут свидетелями самого настоящего средневекового аутодафе. Дело в том, что некто П. Северимец призвал членов своей партии к немедленному (по мере возможностей, конечно) самопожертвованию собой.
Учитывая название партии – Белорусская христианская демократия – и приверженность соответственно идеалам и ценностям иудео-христианской цивилизации, любая другая форма принесения себя в жертву, за исключением сожжения себя на костре, стала бы просто плевком в души верующих. “Я готов жертвовать собой и всем, что имею”, – заявил один из будущих самосожженцев.
О масштабах белорусского аутодафе может косвенно свидетельствовать заявление того же П. Северимца о записи в “инициативную группу” более тысячи человек. В 15 веке о таком размахе сожжений испано-португальские братья П. Северимца, в том числе Томас Торквемада, могли только мечтать.
Это, однако, поставило вопрос о месте проведения такого мероприятия. “Нужно готовить площадь”, – заискивающе улыбаясь, сообщил соратник П. Северимца В. Римашэвский. О какой площади идет речь, собеседник предусмотрительно умолчал.
Правда, по словам, организаторов, здесь особых проблем быть не должно. “Готовится общее публичное аутодафе, которое должно сопровождаться большой торжественностью и совершаться в присутствии городских властей и большого стечения народа”, – заявил соратник вышеобозначенных самосожженцев, пожелавший остаться неизвестным.
Вместе с тем, в рядах организаторов нашлись и те, кто выступил против публичной формы самосожжения, предложив осуществить аутодафе в частном порядке. Однако таковые оказались в значительном меньшинстве, что в условиях господства демократической парадигмы мышления (господство воли большинства) поставило крест на их надеждах быть самосожженными.
На вопрос, что же стало поводом для проведения такого мероприятия, прямого ответа П. Северимец найти не сумел, пробурчав лишь следующее: “для нас это борьба с режимом”.
Потом немного подумав, добавил, что “у нас есть вера”, и пошел за хворостом.